Working time and rest time in the era of digitalization: opposition or comparison?

Texto integral

Контент-анализ работ, размещенных в Научной электронной библиотеке (eLIBRARY) ¹, свидетельствует о том, что термин «рабочее время» встречается в 2–3 раза чаще, чем термин «время отдыха». Это логично: компетенция работодателя, возможность воздействия его волевых указаний на поведение работника распространяется прежде всего на период выполнения трудовой функции. Доля работ, содержащих термин «рабочее время» в последние полтора десятилетия имела тенденцию к увеличению и возросла с 0.032% в 2008 г. до 0.151% в 2023 г. Важно проследить динамику по годам: она показывает снижение интереса к проблематике рабочего времени в период 2020–2022 гг. Мы интерпретируем это как результат существенного переосмысления значения времени отдыха и принципов организации времени работника в период и непосредственно после эпидемии COVID-19, форсировавшей процессы цифровизации.

Доля публикаций с упоминанием рабочего времени в период 2008–2023 гг. была следующей: 2008 г. – 0.032%, 2009 г. – 0.048%, 2010 г. – 0.049%, 2011 г. – 0.068%, 2012 г. – 0.071%, 2013 г. – 0.073%, 2014 г. – 0.070%, 2015 г. – 0.076%, 2016 г. – 0.086%, 2017 г. – 0.099%, 2018 г. – 0.129%, 2019 г. – 0.144%, 2020 г. – 0.139%, 2021 г. – 0.106%, 2022 г. – 0.091%, 2023 г. (на 11.10.2023) – 0.151%.

Доля публикаций с упоминанием в метаданных времени отдыха росла неуклонно в течение всего периода 2008–2023 гг.: 2008 г. – 0.016%, 2009 г. – 0.020%, 2010 г. – 0.019%, 2011 г. – 0.021%, 2012 г. – 0.019%, 2013 г. – 0.026%, 2014 г. – 0.032%, 2015 г. – 0.032%, 2016 г. – 0.034%, 2017 г. – 0.033%, 2018 г. – 0.038%, 2019 г. – 0.044%, 2020 г. – 0.041%, 2021 г. – 0.042%, 2022 г. – 0.047%, 2023 г. (на 11.10.2023) – 0.053%. Отсутствие падения интереса исследователей к проблематике времени отдыха в 2020–2022 гг., по нашему мнению, говорит об озабоченности, вызванной стиранием грани между отдыхом и работой.

А. Н. Савенковым справедливо отмечается, что интернет-ресурсы меняют экономику, социум и отдельных его представителей ². Похоже, меняют они подходы к организации и даже представление о рабочем времени и времени отдыха. Рабочее время – правовая категория, которая, по мысли законодателя, должна выполнять важнейшие социальные функции. Трудовое право является инструментом, определяющим порядок использования рабочего времени, а нормы института рабочего времени нацелены на создание необходимых правовых условий для оптимального согласования интересов сторон трудовых отношений, интересов государства. Рабочее время и время отдыха – взаимосвязанные и взаимозависимые категории: с увеличением рабочего времени происходит уменьшение времени отдыха и наоборот.

Цифровизацией затронуты многие сферы производства. В связи с активным внедрением искусственного интеллекта на рынке труда возросла потребность в IT-специалистах. Расширились возможности получения образования с применением дистанционных образовательных технологий, увеличилась роль телемедицины, как следствие – выросла и доля дистанционных работников, что повлекло ряд негативных социальных последствий, связанных с размыванием границ между временем отдыха и рабочим временем, фактическим удлинением продолжительности последнего. М. И. Клеандров отмечает, что внедрение цифровых технологий в экономику должно сопровождаться новыми «гарантийными способами» предотвращения правонарушений ³. На практике же проблема стирания психологических границ между рабочим временем и временем отдыха наслоилась на старую юридико-техническую проблему недостаточной ясности легального критерия соответствующего дихотомического деления. Изначальная размытость границ явлений только увеличивается.

* * *

Насколько выражена дихотомия труд – отдых в нормах законодательства, определяющих темпоральные характеристики деятельности работника, можно понять, лишь изучив архитектонику закона, приняв во внимание легальные дефиниции и оценив содержание ряда конкретных правовых норм.

Как отмечает М. А. Драчук, структура трудового законодательства, а также последовательность подачи информации, частота повторения терминов и язык, являясь средствами воздействия на массовое сознание, оказывают огромное влияние на правовую действительность ⁴. Архитектоника Трудового кодекса РФ подталкивает к выводу, что никакого иного времени, кроме рабочего и времени отдыха в жизни работника не существует. К нему приводит посвящение первому – разд. IV «Рабочее время» (ст. 91–105 ТК РФ), а второму – разд. V «Время отдыха» (ст. 106–128 ТК РФ).

Противопоставление данных периодов времени отчасти стало следствием использованного приема юридической техники, напоминающего классификацию. Мы говорим «напоминающего», поскольку единый критерий деления отсутствует. «Классификацию нельзя создать из воздуха, ее можно изобрести только одновременно с открытием значительных единообразий и взаимосвязей» ⁵ , – справедливо отмечал Джером Холл. Когда критерий деления неясен, представление о достаточности интуитивного понимания принципа дифференциации явлений может сыграть дурную шутку с тем, кто осуществляет деление. Внимательное изучение легальных дефиниций не вносит ясности в решение вопроса – в структуре рабочего времени, согласно определению из ст. 91 ТК РФ, можно выделить: (1) периоды, когда работник должен выполнять трудовую функцию (в силу локального нормативного акта или договора), (2) периоды времени, когда работник выполнять трудовую функцию не должен (прямо названные в нормативных правовых актах).

Если работник не может по условиям производства покинуть территорию работодателя и соответствующая работа названа в правилах внутреннего трудового распорядка, прием пищи осуществляется в специально отведенном для этого месте (ч. 3 ст. 108 ТК РФ). Диспетчеры энергоснабжающих организаций и другие работники дежурных служб часто питаются именно так. Конечно, решение о том, принимать или не принимать пищу – за работником, но соответствующий период, когда работник не выполняет трудовую функцию, учитывается как рабочее время.

Подход законодателя, наблюдаемый в легальной дефиниции, не позволяет сказать, что в течение периода рабочего времени, когда работник не должен работать, ему работать запрещено. Скорее так: он может не работать, но совершенно законно рассчитывать на учет этого времени как рабочего.

Однако, если говорить об охране труда как комплексе мероприятий, направленных на уменьшение профессиональной заболеваемости и травматизма, а также системе мер безопасности для клиентов работодателя, такой подход к интерпретации закона оказывается негодным. Существуют случаи, когда работник не имеет права работать, как бы он того не хотел, хотя это время рабочее. Речь идет о «горячих» и «холодных» производствах, для работников которых устанавливаются специальные перерывы. Нормы об этих перерывах оказались неудачно размещены в ст. 109 ТК РФ (в разд. V «Время отдыха»), в связи с чем Федеральной службой по труду и занятости отмечалось: «С нашей точки зрения, специальные перерывы следует включать в рабочее время» ⁶. Впрочем, позже ведомство подошло к проблеме более гибко ⁷. Ни фактическое выполнение трудовой функции, ни существующая у работника обязанность ее выполнять не являются критериями, позволяющими однозначно отграничить рабочее время от нерабочего. Подчеркнем: это правило работает в обе стороны. Если работник трудится в интересах работодателя, это еще не значит, что период будет обязательно зачтен в рабочее время и, как следствие, оплачен. Такое положение дел, конечно, способно рождать когнитивный диссонанс.

* * *

Трудовое законодательство устанавливает право работника на пособие по временной нетрудоспособности (ст. 183 ТК РФ), а законодательство о социальном страховании – его размеры ⁸. Добросовестному работнику, получившему листок временной нетрудоспособности, не придет в голову использовать время, отведенное в соответствии с законом, для целей, исключающих достижение основной. Недобросовестный работник, весьма вероятно, позволит себе использовать это время для досуга, проигнорировав интересы работодателя и коллег. Очевидно, что период временной нетрудоспособности не является ни рабочим временем, ни временем отдыха, а представляет собой социально-трудовую гарантию – сохранение места работы и дохода. Понимание законодателем проблемы, которую рождает дихотомическое деление времени, следует из содержания ч. 7 ст. 70 ТК РФ, в силу которой период временной нетрудоспособности не учитывается в срок испытания при приеме на работу.

Переключившись на уровень норм, определяющих правовое положение отдельных категорий работников, считаем важным заметить, что законодатель не добавил ясности в вопрос о критериях деления времени на рабочее и время отдыха, прямо упомянув домашние дежурства медицинских работников (дежурства работников иных профессий остались вне правового поля). Частью 4 ст. 350 ТК РФ установлена возможность с согласия медицинских работников медицинских организаций устанавливать дежурство на дому. Несомненно, радует ограниченный список целей таких домашних дежурств – необходимость реализации программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи в экстренной или неотложной форме.

Пребывание дома в ожидании по понятным причинам исключает возможность оценивать такой период времени как время отдыха, поскольку им, напомним, является время, в течение которого работник не просто свободен от исполнения трудовых обязанностей, но и которое он может использовать по своему усмотрению (ст. 106 ТК РФ). Отсюда и решение проблемы – лимитирование рабочего времени медперсонала с установлением двух способов подсчета: обычного (хронологического), если трудовая функция действительно выполняется, и специального (два часа за один), если дежурство проходит спокойно, без выезда на работу.

* * *

По изменению параметров явлений в пространстве можно судить о течении времени ⁹. Сравнимыми и одновременно противопоставляемыми категориями в трудовом праве, связанными с делением времени работника, оказываются «рабочее место» и «мес-то жительства» (дом и работа). Противопоставление дом – работа не является явным, но оно очевидно следует из закона. Установление в специальных главах Трудового кодекса РФ особенностей регулирования труда надомников (гл. 49) – в явном виде и дистанционных работников (гл. 49.1) – в виде неявном показывает, что рабочее место для работника по общему правилу должно находиться вне территории, контролируемой работодателем. Медленное смещение центра тяжести от работы к дому даже там, где производство находится вдалеке от места жительства, является прямым следствием цифровизации – революции в области телекоммуникации и компьютерной техники.

Известно, что высокая мотивация, характерная сегодня для более свободного труда фрилансеров, рождает низкую стабильность ¹⁰. В то же время новые формы организации труда соответствуют глобальным процессам переформатирования экономик стран мира ¹¹. Весьма вероятно, в связи с платформизацией российской экономики будут расти временные (гибкие) и негарантированные формы занятости и самозанятости ¹². Нельзя исключать, что трудовое законодательство в самое ближайшее время начнет ограничивать возможности работодателей по использованию технологий контроля, лишающих работников права на частную жизнь ¹³, что, возможно, приведет к пересмотру определения понятия «рабочее время». При новых формах занятости граница между рабочим временем и временем отдыха будет и дальше истончаться. Не контролируя территорию, на которой должна выполняться трудовая функция, работодатель может полагать, что работник «сосредоточен» на выполнении программ экономии сил ¹⁴, попросту, ленится, как следствие, – старые критерии оценки труда станут неприемлемыми.

Оперируя категорией времени, законодатель не только «структурирует профессиональную деятельность субъекта», но и организует «социальное пространство субъекта труда, как личное, так и профессиональное» ¹⁵. Устанавливая продолжительность рабочего времени и его чередование с временем отдыха, законодатель влияет на жизнь человека за периметром его профессиональной жизни, как точно отмечает Н. Н. Бахтина, «определяет продолжительность включенности в то или иное социальное пространство» ¹⁶.

Как справедливо указывает С. Ю. Чуча, очень важно пытаться «расшить» проблемы, с которыми столкнулось трудовое право в условиях «смешения технологических укладов и, как следствие, способов организации труда» ¹⁷. Наибольшей продуктивности в данном случае, на наш взгляд, можно достигнуть при условии принятия во внимание современных достижений когнитивных наук ¹⁸: когнитивной лингвистики, когнитивного моделирования и, конечно, когнитивной психологии, связанной с психологией умственного и физического труда.

***

Установление психологических закономерностей формирования и функционирования права обеспечивает эффективность механизмов его действия ¹⁹. Право – важнейший инструмент обучения и воспитания взрослого человека, незримое орудие андрогогики, нередко (хотя и не до конца последовательно) противопоставляемой педагогике ²⁰. Недооценка дидактической роли закона, небрежное к ней отношение может привести к «развоспитанию» социума. В некоторых случаях молчание законодателя может быть квалифицированным, глубоко осознанным. Слово, сказанное для общей характеристики явления, а тем более легальное определение при попытке его применить к более узкой области нередко начинает приобретать новое и совершенно неожиданное звучание. Именно так, на наш взгляд, и получилось с легальной дефиницией времени отдыха. Полагаем, что упоминание о существующей у работодателя возможности использовать время отдыха по своему усмотрению в легальной дефиниции времени отдыха было следствием необходимости подчеркнуть, что работодатель не может вмешиваться в жизнь работника за границами рабочего времени. Форма выражения данной мысли, однако, оказалась неудачной.

Одним из видов времени отдыха является отпуск (ст. 107 ТК РФ). Учитывая, что законодатель не уточняет, к какому типу отпусков относится данное утверждение, мы делаем вывод, что любой отпуск является временем отдыха, а значит, если отпуск предоставлен работнику на законных основаниях, то соответствующее время может использоваться по его усмотрению. Глава 19 «Отпуска» (ст. 114–128) ТК РФ посвящена очень важному и ожидаемому работником времени – ежегодному оплачиваемому отпуску.

Нормы об отпусках существуют и в других структурных частях кодекса. К какому виду времени следует относить отпуск без сохранения заработной платы (ст. 128 ТК РФ), отпуск по беременности и родам (ст. 254 ТК РФ), отпуск по уходу за ребенком до достижения им трех лет (ст. 256 ТК РФ), отпуск работникам, совмещающим работу с получением высшего образования по программам бакалавриата, специалитета или магистратуры (ст. 173 ТК РФ)?

Как видится, данные периоды времени не являются временем отдыха в смысле ст. 106 ТК РФ, а представляют собой периоды, «не являющиеся рабочим временем» и имеющим целевое назначение: законодатель с учетом вышеописанной дихотомии понятий работа – отдых рассматривает указанные временные интервалы как периоды освобождения от выполнения трудовых обязанностей, в течение которых должны выполняться социально важные задачи: рождение и воспитание ребенка, обучение и т. п. Понятно, что фактически указанные периоды могут быть использованы работником по его усмотрению и, возможно, не в соответствии с их целевым назначением. Работодатель не имеет в силу закона возможности контролировать целевое использование «социального времени» ²¹.

Легальное определение времени отдыха, как видится, не только не отражает его сути, не только не способствует выработке модели правопослушного поведения – оно создает предпосылки к нарушению социальных норм. Да, такое нарушение не влечет трудоправовой санкции, но от этого не перестанет быть нарушением требований позитивного права, выходящего за рамки кодифицированного трудового закона.

Возможность использовать время по своему усмотрению не является признаком времени отдыха для социально ответственного гражданина. Человек живет в обществе и расходует время так, как к тому его обязывает множество социальных норм. Указание данного признака в определении не стимулирует человека к правопослушному поведению, создает ложное представления о социальной ответственности перед близкими, коллегами, другими людьми. Легальные определения времени отдыха и рабочего времени являются лишними в трудовом законодательстве, не добавляют правовой определенности, не способствуют формированию ответственной личности.

Заметим, что ратифицированная Российской Федерацией ²² Конвенция № 132 Международной организации труда «Об оплачиваемых отпусках (пересмотренная в 1970 году)» ²³, несмотря на название, относится не ко всем их видам, а к ежегодным оплачиваемым отпускам. Отпускам, предоставляемым работникам для решения определенных социально значимых задач, посвящены отдельные конвенции. Цели предоставления оплачиваемых учебных отпусков в соответствии с действующей на территории России ²⁴ Конвенцией МОТ № 140 «Об оплачиваемых учебных отпусках» ²⁵ отражены в ст. 2 названного международного правового акта. Ими являются: (1) подготовка на любом уровне; (2) общее, социальное и гражданское образование; (3) профсоюзная учеба. Как видим, разработчики не исходили из того, что предоставленный отпуск может использоваться как заблагорассудится работнику. «Конвенция МОТ 1981 года о работниках с семейными обязанностями (№ 156) и дополняющая ее Рекомендация № 165 содержат целый ряд рекомендаций по разработке политики и мер, необходимых для того, чтобы помочь работникам с семейными обязанностями справиться с организацией ухода за детьми» ²⁶, – сообщается в методическом пособии, предложенном данной международной организацией. Наконец, заметим, что на верхнем уровне российского права – в норме ч. 5 ст. 37 Конституции РФ – «право на отдых» гармонично сосуществует с «рабочим временем», и данные категории не оказываются противопоставленными.

* * *

Ответ на вопрос о количестве институтов в той или иной отрасли права несет долю условности, но часто очень важен для правильного определения структуры законов. Серьезная теоретическая проблема определения места норм о приостановлении действия трудового договора в системе трудового права ²⁷ сопряжена со сложностью оценки периодов времени, когда работник не должен работать у данного работодателя, но выполняет иные социально значимые функции. Область человеческих познаний столь широка, что структуризация имеющегося знания оказывается весьма сложной задачей, требующей серьезных усилий от профессионального сообщества. Проблема юридического сообщества заключается в том, что профессиональные знания концентрируются в законах, а законы структурируются согласно воззрениям групп допущенных к правотворчеству людей. В результате получается, что знания многих оказываются в существенной мере подчинены субъективным представлениям немногих.

Методология, приемы структурирования знаний и доведения до тех, кому они адресованы, в доступной восприятию форме оказываются похожими для всех наук и областей. Дефиниция и классификация являются едва ли не главными приемами передачи знаний как в правовой науке, так и в правотворчестве. Две данные области тесно связаны.

Последнее десятилетие XX в. дало юристам множество законов, содержащих статьи-глоссарии с легальными дефинициями для целей токования нормативного правового акта. Классификации, нередко надуманные и сопровождаемые множественными оговорками об исключениях, стирающими грани между предложенными правотворцем группами явлений, – часть нашей правовой реальности.

Упрощение естественного языка и мышления человека, попытки строить законы по принципам машинных языков, характеризующихся формальной строгостью, неизбежно должны были повлечь за собой изменения в сфере правотворчества. «Феномен болезни сознания – болезни языка проявляется в ситуациях рефлексивного сбоя, или рефлексивного разноса, когда сознание не способно адекватным образом соорганизовать мысль и слово» ²⁸. Законы общества во многом схожи с естественными законами. Почти столетие назад С. С. Пеппер писал, что «естественные закономерности могут быть описаны целой иерархией различных законов, и что эта лестница законов была ошибочно принята новыми эволюционистами за лестницу космических закономерностей» ²⁹. Адаптируя мысль автора применительно к области социальной науки и складывающимся в обществе правовым практикам, можно сказать, что нормы законодательства описывают человеческую жизнь в крайне упрощенном виде и, к сожалению, иногда принимаются юристами за всю совокупность социальных норм и законов природы, управляющих поведением человека. Выделение отдельных структурных частей (разделов), посвященных рабочему времени и времени отдыха, не делает закон более системным. Можно стремиться выделить четкие критерии деления любых явлений в законе. Можно настаивать на том, что закон должен содержать строгие алгоритмы для правоприменителя. Но нельзя отменить свойства человеческой психики, рассчитанной на восприятие повествования в любом изучаемом тексте, на следование за сюжетом, за цепью событий во времени, на поиск общей идеи, на выделение оттенков и полутонов.

Идея деления жизни работника на рабочее время и время отдыха, базирующаяся на концепции противопоставления, основанной на приемах юридической техники – легальном делении и легальном определении, психологически настраивает человека на труд как тяжелую ношу, как обязанность, а не приятное творческое дело.

Хотя одной из черт современности является увеличение роли законодательства в связи с изменением технологий ³⁰, для сферы трудового права нам кажется верным подход, в силу которого изменять позитивное право нужно, если нельзя не изменять. Что касается мер борьбы с упрощенным мышлением, соответствующая задача должна лежать на учебных курсах теории права и трудового права, в рамках которых юрист – проводник закона в жизнь – должен получать представления о слабости различных приемов юридической техники, известные из научных наблюдений за правоприменительной практикой.

Трудовое право должно формировать и поддерживать в социуме сложную систему представлений о мире интересов – личных интересов работника, интересов малых групп (семьи) и большого социума, – находящихся в состоянии постоянной органической связи и необходимости рационального чередования усилий на протяжении короткой человеческой жизни с целью удовлетворения потребностей «для себя» и «для других» на основе понимания условности такого деления ³¹. Для этого, конечно, от слов «работа» и «отдых» отказываться не нужно – стоит лишь перестать противопоставлять их в процессе мыслительной деятельности и в ходе дальнейших законотворческих работ.

 

¹ Поиск осуществлялся в метаданных работ – названии, аннотации и ключевых словах – рубрики «Государство и право. Юридические науки». URL: https://elibrary.ru/defaultx.asp? (дата обращения: 11.10.2023).

² Савенков А. Н. Глобальный кризис современности как предмет философии права // Государство и право. 2019. № 4. С. 10.

³ См.: Клеандров М. И. Цифровая экономика и проблемы механизма правосудия // Экономика. Право. Общество. 2018. № 1 (13). С. 33.

⁴ См.: Драчук М. А. Приостановление действия трудового договора (в соотношении с правилами о времени отдыха и дисциплине труда) // Вестник Пермского ун-та. Юридические науки. 2010. № 1 (7). С. 70.

⁵ Hall J. Some Basic Questions Regarding Legal Classification for Professional and Scientific Purposes // Journal of legal education. 1953. Vol. 5. P. 331.

⁶ См.: Письмо Роструда от 11.04.2012 № ПГ/2181-6-1 // Официальные документы в образовании. 2012. № 23.

⁷ См.: приказ Роструда от 11.11.2022 № 253 «Об утверждении Руководства по соблюдению обязательных требований трудового законодательства». URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_440271/ (дата обращения: 09.10.2023).

⁸ См.: Федеральный закон от 29.12.2006 № 255-ФЗ «Об обязательном социальном страховании на случай временной нетрудоспособности и в связи с материнством» // СЗ РФ. 2007. № 1, ст. 18.

⁹ См.: Прыгин Г. С. Сознание и время. Объективно ли субъективное время // Вестник Удмуртского ун-та. Сер.: Философия. Психология. Педагогика. 2019. Т. 29. № 2. С. 182.

¹⁰ См.: Гомперц У. Думай как художник, или Как сделать жизнь более креативной, не отрезая себе ухо / пер. с англ. И. Стам. М., 2021. С. 239.

¹¹ См.: Чуча С. Ю. Особенности правового регулирования труда работников при введении специальных мер в сфере экономики // Государство и право. 2023. № 9. С. 197.

¹² См.: Габов А. В. Цифровая платформа как новое правовое явление // Пермский юрид. альманах. 2021. № 4. С. 61, 62.

¹³ См.: Филипова И. А. Нейротехнологии в праве и правоприменении: прошлое, настоящее и будущее // Правоприменение. 2022. Т. 6. № 2. С. 43.

¹⁴ См.: Дубынин В. Мозг и его потребности: от питания до признания. М., 2022. С. 504–507.

¹⁵ Бахтина Н. Н. Профессиональное время субъекта как основание для психологической классификации профессий // Вестник Северо-Восточного гос. ун-та. 2008. № 10. С. 69.

¹⁶ Там же. С. 70.

¹⁷ Чуча С. Ю. Теория трудовых правоотношений в условиях трансформации сферы труда: обозначение проблемы // Государство и право. 2023. № 3. С. 155.

¹⁸ См.: Miller G. A. The cognitive revolution: a historical perspective // Trends in Cognitive Sciences. 2003. Vol. 7. No. 3. Pp. 141–144.

¹⁹ См.: Савенков А. Н., Горбань В. С. Современная психология права и правовые воззрения Л. И. Петражицкого // Психологический журнал. 2019. Т. 40. № 3. С. 89.

²⁰ См.: Loeng S. Various ways of understanding the concept of andragogy // Cogent Education. 2018. Vol. 5. Iss. 1. Article 1496643. P. 5.

²¹ Драчук М. А. Указ. соч. С. 70.

²² См.: Федеральный закон от 01.07.2010 № 139-ФЗ «О ратификации Конвенции (пересмотренной в 1970 году) об оплачиваемых отпусках (Конвенции № 132)» // СЗ РФ. 2010. № 27, ст. 3423.

²³ Принята в г. Женева 24 июня 1970 г. на 54-й сессии Генеральной конференции МОТ (см.: СЗ РФ. 2011. № 51, ст. 7451).

²⁴ См.: Федеральный закон от 27.05.2014 № 134-ФЗ «О ратификации Конвенции об оплачиваемых учебных отпусках (Конвенции № 140)» // СЗ РФ. 2014. № 22, ст. 2768.

²⁵ Принята в г. Женеве 24 июня 1974 г. на 59-й сессии Генеральной конференции МОТ (см.: URL: https://base.garant.ru/2541310/ (дата обращения: 14.10.2023).

²⁶ Комплект пособий по охране материнства. От мечты к реальности для всех. Модуль 4. Охрана материнства в сфере труда: основные заинтересованные стороны – кто они? / Группа технической поддержки по вопросам достойного труда и Бюро МОТ для стран Восточной Европы и Центральной Азии, Программа по условиям труда и занятости (TRAVAIL). М., 2012. С. 4. URL: https://mprp.itcilo.org/allegati/ru/m1.pdf (дата обращения: 14.10.2023).

²⁷ См.: Чуча С. Ю. Приостановление действия трудового договора // Государство и право. 2023. № 6. С. 94.

²⁸ Карманова З. Я. Принципы феноменологической лингвистики. Калуга, 2022. С. 373.

²⁹ Pepper S. C. Emergence // The Journal of Philosophy. 1926. Vol. 23. No. 9. P. 242.

³⁰ См.: Савенков А. Н. Государство и право в период кризиса современной цивилизации. М., 2020. С. 314.

³¹ См.: Симонов П. Мотивированный мозг. Высшая нервная деятельность и естественно научные основы общей психологии. СПб., М., Минск, 2023. С. 51.

Sobre autores

Vladimir Boldyrev

Russian State University of Justice

Autor responsável pela correspondência
Email: vabold@mail.ru

North-Western Branch, Doctor of Law, Associate Professor, Professor of the Civil Law Chair 

Rússia, 5 Aleksandrovsky Park, 197046 St. Petersburg

Yuliya Klepalova

Russian State University of Justice

Email: klepalova.yulia@yandex.ru

North-Western Branch, PhD in Law, Associate Professor, Associate Professor of the Civil Law Chair

Rússia, 5 Aleksandrovsky Park, 197046 St. Petersburg

Bibliografia

Arquivos suplementares